КОШАЧЬИ РАССКАЗЫ
ПРИХОДИ КО МНЕ ПОД БАЛКОН
- Кис-кис-кис, - позвала я ее.
Кошка мельком взглянула на меня и равнодушно отвернулась.
- Что же ты! – пристыдила я ее. – Не узнала или если я без колбасы, то на меня можно не обращать внимания?
- Ах, это ты? – сказала кошка. – Я не узнала. Ты то в одной шкурке, то в другой. В этой я тебя вообще никогда не видела.
- Но не буду же я дома ходить в пальто! И разве только по одежде человека узнают?
- А по чему же еще? – удивилась кошка. – Вот если бы я надела рыжую шубку, ты бы меня узнала?
- Нет, - немного подумав, ответила я, - не узнала бы.
Зачем было врать? Ведь среди множества кошек, живущих у нас во дворе, эту, любимую, я узнавала исключительно по пушистой шкурке пепельного цвета.
- Вот видишь, - примирительно сказала кошка, - и ты не узнала бы. Слушай, - вдруг встрепенулась она, - а зачем ты меняешь шкурки? Ходила бы в одной – как я. Зачем тебе такая морока?
- Ну как тебе сказать… - я задумалась. – Надоедает ходить в одном и том же.
- А почему мне не надоедает? – удивилась кошка.
- Понимаешь… окружающим наверное будет скучно…
- А почему Мурзику не скучно? Он каждый день ко мне приходит, и доволен.
- И ничего не говорит?
- Говорит… - кошка вдруг нежно заурчала. – Если бы ты знала, чтО он говорит… А твой кот что, - встревожилась она, - строгий? Будет ругаться, если ты шкурку не будешь менять?
- Да нет, - грустно покачала я головой, - он и не заметит… Он вообще не замечает, в чем я хожу.
- Да, плохо твое дело, - согласилась кошка. – Значит, не шкурку надо менять, а кота.
- Да поздно уже, - сказала я. – Если менять, то надо было раньше…
- Слушай, - вдруг оживилась она. – А хочешь, Мурзик с ним поговорит?
- С кем?
- С твоим котом. Объяснит, какие слова говорить надо.
«А почему бы и нет? - подумала я. - Может, хоть это поможет…»
- Пусть поговорит, - кивнула я. – Пусть.
- Вот и хорошо, - обрадовалась кошка. – Я его попрошу. А ты…это…
- Что?
- Ну… У меня к тебе тоже просьба… Ты когда кидаешь колбасу, кидай кусочки побольше. А мясо не такое жирное, ладно? Вредно для печени.
- Ладно, - сказала я. – Вот вернусь из города, приходи под балкон.
- Пр-р-риду, - опять заурчала кошка и зажмурилась – Пр-р-риду обязательно. А ты возвр-р-ращайся скор-р-рее, не задер-р-живайся…
"КИС-КИС-КИС!"
- Ты чего? – спросила я ворону, поскольку ее взгляд уже начал действовать мне на нервы.
- Что "чего"? – не поняла подруга в трубке.
- Да я не тебе, - отмахнулась я.
- А кому?
- Вороне.
- Кому-кому? – не поверила своим ушам подруга.
- Вороне, - повторила я.
- Ну ладно, пока! – подруга поспешила свернуть разговор.
Я тоже положила трубку.
Ворона продолжала пристально смотреть на меня.
- Ты чего? – снова спросила я.
- Как это чего? – удивилась, а скорее, возмутилась ворона. – Сама звала, а теперь "чего"?
- Я тебя звала?! – удивилась я. – Когда?
- Как "когда"? Ты ведь кричала с балкона "кис-кис-кис"?
- Ну? А ты тут причем?
- Когда ты кричишь "кис-кис-кис", значит, будешь бросать мясо. Я и прилетаю.
- Но разве ворон зовут "кис-кис "?
- А почему нет? – Ворона покрутила головой. – Ведь вы так до сих пор и не придумали, как к нам обращаться. Вот нам и приходится соображать.
- Тогда ты должна сообразить, что мясо бросают не тебе.
- Глупости! – ворона даже захлопала крыльями. – Кто первый доскачет, тот и съест. Значит, тому и бросили! Пока твои кошки добегут, я уже пообедаю.
А ведь действительно моя колбаса гораздо чаще доставалась воронам, чем кошкам!
- Послушай, ворона! – решительно сказала я. – Давай так. Я зову "кис-кис", ты хватаешь первые куски и улетаешь. А остальное пусть едят кошки.
- Еще чего! – возмутилась ворона. – И первые, и последние, ну и конечно в серединке.
- Ах, так? – теперь уже возмутилась я. – Тогда я вообще ничего кидать с балкона не буду. А с кошками договорюсь как-нибудь и без тебя.
- Ах, так? – с не меньшим жаром воскликнула ворона. – Тогда простись со сном! Иди прямо сейчас в аптеку и покупай мешок снотворного. Спать я тебе не дам.
- А как это ты сделаешь? - ехидно поинтересовалась я. – Ночью, насколько мне известно, вороны спят.
- А утром часов в пять, – так же ехидно проговорила ворона, - просыпаются. И летят прямо к твоему балкону. Ты что не помнишь, как совсем недавно ходила и хныкала, что тебе вороны выспаться не дают. Так это была я!
- Ты??? – возмутилась я. – Тогда тебе вообще ничего не полагается!
- И опять глупости! – спокойно сказала ворона.
- Но почему ты тогда вдруг умолкла?
- Потому что ты все поняла и стала кормить меня мясом, - объяснила она.
- Да не тебя я стала кормить… - с досадой возразила я, но тут же благоразумно прикусила язык.
- Что-что-что? – спросила ворона. – Я не расслышала.
- Да нет, ничего… Это я так…
Ворона удовлетворенно мотнула головой.
- Значит, договорились? Иди за мясом. Можешь даже не кричать "кис-кис", я и так здесь.
Делать было нечего, и я поплелась к холодильнику.
- Кр-р-расота! – одобрительно прокаркала ворона, слопав подряд три куска колбасы. – Ну, мне пор-р-ра. До завтр-р-ра!
Она взмахнула крыльями, тяжело поднялась в воздух и полетела прочь. А я достала из холодильника остатки вчерашней курицы и, воровато озираясь, почти шепотом позвала "кис-кис-кис". Немедленно появилась моя знакомая кошка, терпеливо ожидавшая, когда же кончится наша с вороной беседа, и с аппетитом принялась уплетать курицу.
Все-таки мы ее обманули!
КОШКА ПО ИМЕНИ РИЧ-РАЧ
На кушетке сидела черная кошка с белой манишкой и тщательно себя вылизывала. Она недружелюбно посмотрела на меня и замерла.
Ах, да, я же совсем забыла, что внучки завели кошку, хотя они и говорили мне об этом по телефону, причем даже несколько раз.
- Как тебя зовут? – спросила я красавицу и тут же вспомнила: Ричи! Вернее, Рич-Рач, но в быту конечно Ричи. – Привет, Ричи! – сказала я. – Так вот ты какая!
- Во-первых, прошу меня называть не Ричи, а Рич-Рач, - недовольно проговорила она. – А во-вторых, чего это ты вперлась в мою комнату?
Я опешила. Такого приема я не ожидала: в этом доме мне всегда все были рады.
- Но, во-первых, двойное имя неудобно, – пробормотала я неуверенно. – А во-вторых…
- Скажи спасибо, что у меня не тройное имя, - перебила меня кошка. – Называла бы, как миленькая, и тройным!
- Ну, допустим, - сдалась я. – А что касается комнаты, так комната эта моя. Я в ней жила, когда тебя еще на свете не было! И на кушетке этой спала.
- А теперь на ней сплю я! – отрезала Рич-Рач. – Иди, устраивайся внизу. Там есть кресло, на нем вполне удобно спать, я не нем иногда сплю тоже.
- Вот ты на нем и спи, - обрадовалась я, - сама же говоришь, удобное.
- А это когда какое настроение. Иногда мне хочется спать на этой кушетке.
- Ну, знаешь! – разозлилась я. – Убирайся из моей комнаты и на две недели о ней забудь!
Рич-Рач презрительно взглянула на меня, неторопливо спрыгнула с кушетки и, потянувшись, гордо вышла, а я захлопнула дверь.
Вечером мы всей семьей долго ужинали в саду, я рассказывала иерусалимские новости, внучки – школьные истории, а Рич-Рач сидела, как сфинкс, на свободном стуле, иногда милостиво брала из рук девочек кусочки курицы, но ни разу не посмотрела в мою сторону. Я сначала пыталась наладить с ней отношения, льстиво протягивала колбасу, но безуспешно: она меня игнорировала. "Ну и не надо!" – подумала я и тоже забыла о ее существовании. Но когда после ужина я поднималась по винтовой лестнице в свою комнату, я услышала страшный топот: Рич-Рач со всех ног неслась вслед за мной по лестнице и, обогнав меня, первая вскочила в комнату.
Когда я туда вошла, кошка, широко раскинувшись на кушетке, умывалась и, бросив на меня короткий рассеянный взгляд, продолжила наводить чистоту.
Я села на край кушетки.
- Опять ты? – удивилась она. - Я же сказала!
- Ну вот что, голубушка, – обозлилась я. – Иди-ка на свое кресло, мне пора ложиться.
- И не подумаю! – Рич-Рач посмотрела на меня выразительным взглядом и стала лапой намывать ухо.
В дверях появился сын.
- Ну как, все в порядке? – спросил он.
- Не совсем, - я покачала головой. – Рич-Рач требует, чтобы я убиралась из ее комнаты.
- Еще чего! – возмутился сын. – А ну, иди отсюда!
Это, как вы понимаете, не мне, а кошке.
Рич-Рач с обидой посмотрела на него: предатель! – потом на меня: ябеда! – и, спрыгнув на пол, степенно удалилась.
Однако сдавать позиции она не собиралась. Каждый раз, поднявшись наверх, я заставала на постели Рич-Рач – иногда спящую, иногда умывающуюся, иногда просто лежащую в задумчивости. Причем лежала она всегда, распластавшись на кушетке всем телом и широко раскинув лапы, стараясь занять как можно больше места. Обитатели дома удивлялись: до моего приезда кошка в этой комнате почти не бывала и постоянно ошивалась в их комнатах. Однако борьба за территорию резко изменила ее привычки. Увидев, что я поднимаюсь по лестнице наверх, Рич-Рач немедленно переставала играть, или спать, или даже жевать любимые рыбные консервы и стремительно, с топотом, бросалась вслед за мной. Я тоже прибавляла шагу, но мне ли было соревноваться с такой шустрой бегуньей? Где-то в середине лестницы она неизменно обгоняла меня, и, войдя через минуту в комнату, я заставала всегда одну и ту же пасторальную картинку: посреди постели лежит, раскинувшись, только что проснувшаяся кошка, потягивается и всем своим видом говорит: "Опять меня беспокоят! А я так сладко спала…" И сыну снова и снова приходилось разрешать наш территориальный конфликт. Ему, каждое утро достающему для нее из холодильника рыбные консервы, Рич-Рач пусть неохотно, но подчинялась. Со мной же она постоянно устраивала свары. Или я с ней – разобраться было уже трудно.
Однажды утром, накрывая в саду на стол, я увидела на нем отчетливые отпечатки кошачьих лап.
- И кто это тут шастал по столу? – риторически спросила я.
- Это ты! Ты! – скандальным голосом закричала Рич-Рач. – Это она! – кошка мотнула головой в мою сторону.
- Но разве у бабушки такие лапы? – удивилась внучка.
- Вот я тоже удивляюсь, - согласилась кошка. – Но это – она!
И поспешно, пока не начался разбор полетов, через окно впрыгнула в дом.
Вечером перед отъездом я собирала вещи под бдительным присмотром Рич-Рач. Не доверяла она мне ни на грош и вполне допускала, что я могу прихватить с собой что-нибудь мне не принадлежащее: например, пластмассовую мисочку для воды, которую ей недавно купили.
Уезжала я на рассвете, и провожала нас сыном, едущим со мной в аэропорт, только Рич-Рач – остальные спали.
Я погладила ее на прощание, и мне даже показалось, что она посмотрела на меня вполне дружелюбно.
- Если захочешь, приезжай еще… - не очень уверенно сказала она. - Вообще-то ты ничего… Бывают и хуже.
Однако пока мы не скрылись из виду, она сидела на окне и смотрела нам вслед, очевидно желая удостовериться, что я действительно уехала и комната отныне принадлежит только ей!
ДРЕССИРОВЩИЦА ЛЮСЯ
Рита охотно отвечала: "Я-то ничего, а вот Люся жару переносит ужасно. Целый день валяется на диване, ничего не ест". Или наоборот: "Люська холод переносит легко, а вот я мерзну, никакой обогреватель не помогает".
Сначала я думала, что Люся – это Ритина дочка, но постепенно выяснилось, что хотя дочка у Риты действительно есть, но зовут ее Жанна, и от Риты она уехала в прошлом году, когда вышла замуж. Значит, Люся – приятельница или родственница, решила я, мало ли кто у кого живет и какой у кого характер. Вот Люся, например, явно затворница, на улицу не выходит – во всяком случае, я ее ни разу не встречала.
А вспомнила я о ней снова, когда Рита как-то зашла ко мне и виноватым голосом сказала, что ей, конечно, ужасно неудобно меня об этом просить, однако у нее нет выхода… Но чтобы я, если мне это доставит хоть малейшее неудобство, сказала, и она придумает какой-нибудь другой вариант… Короче, Рита уезжает на трехдневную экскурсию, и не смогу ли я в эти дни заходить хотя бы раз в день к Люсе – иначе она, Люся, просто умрет от тоски. В одиночестве она ничего не ест, а если я буду заходить, то наверняка все будет в порядке. Она вообще-то очень общительная, хотя и диковатая, и нет никакого сомнения, что мы с ней друг другу понравимся.
Разумеется, я согласилась: разве трудно вечером подняться на два этажа и провести полчасика в приятной компании?
Мы договорились, что на следующий день я приду и Рита познакомит меня, наконец, с таинственной Люсей.
Когда назавтра я позвонила в дверь, Ритин голос мне прокричал: "Входите, открыто!"
Я вошла.
"Я сейчас!" – крикнула Рита из комнаты в глубине квартиры.
Я села в кресло и огляделась: раньше я у Риты никогда не была. Из кухни вышла кошка, с удивлением на меня посмотрела, села на диван напротив и, всем свом видом выражая неодобрение, стала умываться.
- Какая ты красивая! – сказала я.
Кошка дернула хвостом и посмотрела на меня более дружелюбно.
- Понимаешь, что тебе говорят? – спросила я.
Кошка склонила набок голову, и, как мне показалось, улыбнулась.
- Как тебя зовут? И куда подевались твои хозяйки?
Кошка легко спрыгнула с дивана и исчезла в глубине дома. Вскоре она появилась снова, и вслед за ней Рита.
- Привела! – восхитилась я.
- Я вижу, вы уже познакомились, – улыбнулась Рита.
- С кем? – не поняла я.
- С Люськой, - сказала Рита и нежно посмотрела на кошку.
- Так это и есть Люся? – наконец догадалась я.
- Ну конечно, - кивнула Рита, погладила кошку и заворковала: - Девочка моя, Люсенька, красавица.
Люся позволила себя погладить, но тут же отстранилась от Ритиной руки и снова прыгнула на диван. Она не сводила с меня глаз, ловила каждое мое движение, словно решала, можно ли этой чужой и еще неизвестно какой особе доверить на несколько дней такую прелесть, как она, Люся.
- Люсенька, можно тебя погладить? – льстиво спросила я и поднялась с кресла.
Немигающий холодный взгляд был мне ответом.
- Она со всеми незнакомыми так… - начала оправдываться Рита. – Привыкнет... Пойдемте на кухню, дадите ей рыбных консервов, и она сразу же переменит свое отношение.
Люся презрительно посмотрела на Риту.
- По-моему, она все понимает, - шепотом сказала я.
- Мне тоже иногда так кажется, - тоже шепотом ответила Рита. – Пойдемте.
Я пошла вслед за Ритой, Люся же не сдвинулась с места.
Рита достала из холодильника начатую банку тунца.
- Позовите ее, - шепотом попросила она.
- Люся, Люсенька, иди сюда! – неестественно веселым голосом позвала я.
В соседней комнате никакого движения.
- Люся, - вкрадчиво проговорила Рита, заглянув в комнату, где сидела кошка, - а что тебе Лорина даст!.. Иди скорее! А то прозеваешь.
Я услышала, как Люся спрыгнула с дивана.
- Понимает, - шепнула я Рите, и та кивнула в ответ.
В дверях появилась кошка и посмотрела сначала недоверчиво на меня, потом вопросительно на Риту: ну, пришла, что дальше?
- Смотри, - сказала я и показала кошке банку с тунцом.
Она немедленно подошла ко мне и стала тереться о ноги.
Барьер был сломан.
- Продажная особа, - сказала я Рите, и та удрученно покачала головой, но тут же, видимо успокаивая себя, проговорила: - И слава богу, что продажная, а то бы я никуда не могла уехать.
На следующий день, через несколько часов после отъезда Риты, я поднялась на четвертый этаж. Услышав звук открывающейся двери, Люся выскочила из комнаты навстречу, как она думала, хозяйке, но, увидев меня, резко остановилась.
- Да, Люсенька, это я, извини. Пришла тебя навестить. И накормить.
Кошка не двинулась с места. Тогда я села в кресло, раскрыла газету и сделала вид, что о ней забыла. Люся подошла поближе и уселась недалеко от меня, на таком расстоянии, чтобы я могла до нее дотянуться.
- Люся, - сказала я, пытаясь воспроизвести Ритину интонацию, и погладила кошку. – Люсенька… красавица… умница.
И… представьте себе, кошка замурлыкала!
Я была польщена, у меня появилась надежда, и мы отправились на кухню.
Пока я открывала банку, кошка терлась о мои ноги и ловила взгляд, всем своим видом показывая, что теперь ее хозяйка – я.
Мне было конечно приятно, хотя слишком уж радоваться мешала мысль о том, как быстро меняем мы свои привязанности и как легко предаем тех, кого любим.
Получив желанные консервы, Люся не спеша приступила к ужину, краем глаза поглядывая на меня: не собираюсь ли я воспользоваться ее занятостью и улизнуть. Но я и не собиралась уходить: было чрезвычайно приятно наблюдать за кошкой, ловящей кайф и одаривающей меня время от времени благодарным взглядом. Вылизав блюдечко так, что его не надо было мыть, Люся с достоинством вышла из кухни и растянулась на полу прямо у меня на дороге. Взгляд ее недвусмысленно говорил: "А теперь будем меня гладить и чесать за ушком". Я послушно погладила ее, почесала и сделала шаг к двери. Кошка мгновенно вскочила, забежала вперед и снова упала мне под ноги. Хвост у нее недовольно подергивался. Я опять стала ее гладить, прикидывая, сколько нужно сделать шагов к двери, чтобы она не успела снова распластаться передо мной. Однако Люся, не то перехватив мой взгляд, не то почувствовав мое намерение, вдруг поднялась и, не оглядываясь, обиженно пошла прочь.
Я выключила свет и тихонько выскользнула из квартиры.
На следующее утро, едва проснувшись, я отправилась к Люсе, хотя мы с Ритой и договорились, что я буду навещать ее красавицу только по вечерам. Но при чем тут была Рита, если у нас с кошкой начали складываться свои собственные отношения? Расстались мы вчера не очень хорошо, я фактически воспользовалась ее обидой, ушла, не простившись, и испытывала понятное чувство вины.
Намеренно громко я повернула в замочной скважине ключ и вошла в квартиру, однако никто меня не встречал.
- Кис-кис-кис, - позвала я.
Тишина.
- Люсенька, где ты? – сказала я громко и сама себе удивилась: таким заискивающим голосом я никогда ни с кем не разговаривала.
Заглянув в комнату, я увидела кошку, лежащую на постели, но вовсе не спящую, как можно было предположить, а напряженно глядящую на дверь.
- Люся, не обижайся… - сказала я. – Ну, так получилось… У меня вчера не было времени. Пойдем, я тебя покормлю.
Я ее погладила, почесала за ушком, и она посмотрела на меня уже более дружелюбно, а потом и вообще спрыгнула с кровати и направилась вслед за мной на кухню.
Когда я снова пришла вечером, Люся встречала меня на пороге, мы полностью повторили ритуал кормления, глажения и чесания за ушком, и через сорок минут она без всяких скандалов отпустила меня домой.
Так сложился распорядок моих посещений вверенной мне своенравной красавицы, причем распорядок этот установила она сама, ни в малейшей степени не считаясь ни с соображениями хозяйки, ни с моими возможностями: дважды в день я была обязана проводить с ней сорок минут, и ни минутой меньше! Мною она была явно довольна: когда я ее гладила, то читала в ее глазах: "Ну вот и умница, все поняла, научилась… Хоть и не с первого раза, но научилась".
Да, дрессировщицей Люся оказалась отменной!
На исходе третьего дня, поздно вечером, позвонила Рита:
- Лорина, я вернулась. Спасибо! Вы меня очень выручили. И я, и Люся чрезвычайно вам благодарны.
В ответ я тоже сказала всякие приятные слова: что ничего, кроме удовольствия, свидания с Люсей мне не доставляли, и что в будущем, если будет нужно, я готова снова ходить к ней в гости. Положив трубку, я испытала легкую грусть, но и облегчение тоже: с поручением я справилась, и кошку хозяйка получила обратно сытой, здоровой и в хорошем настроении.
Утром Рита позвонила ко мне в дверь. Вид у нее был довольно растерянный.
- Лорина… Извините… Но …
- Что случилось? – удивилась я.
- Она со мной не разговаривает… - Рита чуть не плакала. – Не может мне простить, что я уезжала... Может быть, вы сможете нас помирить?
Я тоже растерялась, я понятия не имела, что делать.
Мы поднялись наверх.
Увидев меня, Люся, как показалось нам с Ритой, криво ухмыльнулась и, немедленно подойдя ко мне, стала тереться о мои ноги и даже мурлыкать, что явно означало: ты и только ты моя хозяйка. А эта предательница пускай убирается, зачем она нам?
- Она не ест из моих рук, - одними губами прошептала Рита. – Может быть, вы ее покормите?
- Пойдите на кухню, откройте консервы и позовите ее, - тихо сказала я ей, как когда-то мне говорила она.
Люся привычно распласталась у моих ног, чтобы я, как было у нас заведено, ее погладила, но я перешагнула через нее и тоже прошла на кухню.
Кошка удивилась и, решив, что я просто тупица и забыла все ее уроки, забежала вперед и снова рухнула мне под ноги. Но я опять через нее переступила, и она недоуменно посмотрела на меня.
Рита положила на блюдечко рыбу и молча отошла к столу. Я тоже села за стол, и мы начали разговаривать, полностью игнорируя кошку. Та некоторое время посидела в сторонке, то и дело переводя взгляд с меня на Риту, и, наконец, подошла к блюдечку и стала с независимым видом есть консервы, уже ни на кого не глядя. Съев примерно половину, она попила воды из другого блюдечка и бесшумно удалилась.
Мы с Ритой переглянулись и невесело рассмеялись.
Провожать меня Люся не вышла, чего, разумеется, и следовало ожидать.
На следующий день, встретив Риту, я вопросительно посмотрела на нее.
- Отношения постепенно налаживаются, - улыбнулась она. -. Сегодня Люся уже разрешила себя погладить.
Через несколько дней они помирились. Люся сделала вид, что забыла Ритино предательство, и снова стала с ней ласкова и мила. Зато, когда я заходила к ним, Люся, несмотря на мои заигрывания, ходила мимо меня, как мимо пустого места, давая понять, что на месте хозяйки таких особ, как я, она не пускала бы даже на порог.
МОЯ ПОДРУГА ЛЮСЯ
Я ее не узнала, но она не обиделась: она ведь никогда мне не звонила, как же я могла узнать?
- Это Люся, - говорит.
- Какая Люся?
- Ты что, совсем сдурела? Ритина.
- А-а, извини.
- Ничего, - примирительно сказала она. – Я вот почему звоню: ты будешь меня навещать?
- В каком смысле? – не поняла я. – Когда?
- В смысле кормить. Два раза в день – утром и вечером. В выходные.
- А почему не Рита? – удивилась я.
- А Рита, видишь ли, опять уезжает! К ней гости должны приехать, так она с ними. Ей чужие люди дороже родной кошки!
– А почему звонишь ты, а не Рита?
- А Рите веры нет, она легкомысленная. Свистушка! Раз такую кошку может променять неизвестно на кого, значит, свистушка. Ну, так будешь приходить?
- Ладно, - сказала я, - буду. Но давай сразу договоримся: ты будешь есть не только консервы, но и сухой корм тоже. И не станешь обижаться, когда я с тобой не смогу быть слишком долго.
- Но не меньше двадцати минут! – скандальным голосом закричала она.
- Не торгуйся. Я никогда меньше чем на двадцать минут к тебе не приходила.
- Приходила! Приходила! Я помню! Я даже Рите тогда сказала.
- А она что?
- Она ничего не поняла. Она по-кошачьи не всегда понимает. Только когда влюблена.
- А я?
- А ты, наоборот, только когда не влюблена. С тобой проще – ты редко теряешь голову. Сколько мы знакомы, с тобой это всего один раз было.
- И что?
- У тебя тогда совсем крыша поехала, ничего не соображала! Ты и по-человечески не понимала, несла какую-то чепуху.
- Ладно, хватит, - прервала я ее. – Когда мне приходить?
- В выходные. Так я на тебя рассчитываю?
- Рассчитывай, - сказала я и положила трубку.
Вечером позвонила Рита.
- У меня к вам просьба, - после некоторой заминки проговорила она. – Я не уверена, сможете ли вы…
- Смогу, смогу, - успокоила я ее. – Я в выходные дома.
- А откуда вы знаете? – изумилась Рита.
- Люся звонила.
- Так она действительно вам звонила?! Она сказала, а я не поверила. Я думала, она не умеет…
- А вы поняли, что она говорит? Значит, вы влюблены?
Рита потеряла дар речи.
- А это вы откуда знаете? – выдавила она наконец.
- Люся…
- Вот болтушка! – возмутилась Рита. – Болтает что попало!
- Не сердитесь, - сказала я. – Она же кошка, ей простительно. Целый день одна, вот и разговорилась. А насчет выходных не беспокойтесь. Я буду приходить два раза в день – утром и вечером.
