2013 год

 

                  ***

Что? Такси приедет в два?

Но сейчас еще двенадцать.

Можно плакать и смеяться,

Обниматься и прощаться,

Возвращаться, обольщаться,

Говорить не те слова.

 

Ах, мой милый, два часа

Целой жизни не короче.

Тоже масса многоточий,

Точно так же мир непрочен,

Но прекрасен, между прочим,

И горазд на чудеса.

 

Можно рядом посидеть,

Друг на друга поглядеть

Просто так, без слов, без цели.

Можно, милый, все успеть,

Что за жизнь мы не успели.

 

 

                  РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА

 

А в юности, в начале всех начал,

 Хотела быть я роковою женщиной.

Стройна, грустна, капризна, переменчива,

И чтоб в глазах загадка и печаль.

 

Но ежели обшарпанный подъезд,

Сосед поддатый, в доме холодрыга,

Напрасно не старайся и не прыгай –

Живи как есть. Пока не надоест.

 

Я и живу.  И если честно – всласть.

Жизнь хороша вообще как таковая,

И мне она, ей-богу, удалась,

Ведь все равно в душе я – роковая.                   

 

 

                   ***

Эх, если бы проснуться –

А за окном теплынь,

И ложечка о блюдце

Позвякивает – дзынь!

 

Кричат за стенкой дети,

И чей-то слышен смех,

И любишь ты на свете

Ну абсолютно всех.

 

Ты весел и доверчив –

Салага и простак,

Хотя уже начерчен

Твоей судьбы зигзаг.

 

 

                 ***

Ну, давай поговорим начистоту.

Ты ведь все-таки любил,

Пусть не ту,

Ну и что же, что измучен и устал,

Главное – ты это испытал.

 

Ну, давай поговорим напрямик.

Ты – живешь. 

 

Хоть мир безумен и дик,

Хоть вокруг

Несправедливость и ложь –

Ты счастливец,

 

Ты на свете живешь!

 

 

               ***

«Ох, уж это человеческое племя!» 

Бормотало, причитало время,

Проходя  сквозь комнаты устало –

Это нас оно, наверное, искало.

Нам, беспечным, объяснить хотело,

Что скрываться от него – пустое дело,

Прятаться, рядиться, молодиться –

Никуда, мол, это не годится.

 

Мы-то думали, в квартире ветер бродит,

Залетел – и что-то ищет, не находит,

Треплет бахрому у абажура,

С занавесками заводит шуры-муры.

Мы захлопнули все окна в помещенье,

Мы задраили отверстия и щели,                                                

Но по-прежнему скрипели половицы.

Время шло и не могло остановиться.

 

 

            ***

Нас было двое: я и новый год,

И больше никого во всей квартире.

В окошке звезды, как мишени в тире,

И жизнь, слегка замедлившая ход.

 

Я налила себе в бокал вина,

А он сказал: «И мне налей немного».

Я налила, а он добавил строго:

«И никогда вообще не пей одна!»

 

Мы чокнулись, чтоб жизнь была щедра,

Чтоб время, как вода, не утекало.

А за окном шумела детвора

И в небеса ракеты запускала.

 

 

             ***

До-ре-ми, минор – мажор.

У меня есть ухажер,

Непонятен  и нелеп,

Ест он только соль и хлеб.

Пробормочет что-нибудь –

Сразу вместо жизни – муть,

Моего коснется лба –

Сразу ясно: мне труба.

Говорю я: «Отвяжись!

Ты мою корежишь жизнь.

Горьки мне твои заботы,

Душны замки, мрачны гроты,

Не живется мне, не спится,

Право, лучше удавиться,

Раствориться в черном дыме –

Чтоб твое не слышать имя,

Одиночество…»

 

 

            МОККО-КАПУЧИНО

 

"Мокко-капучино",

Кофе – обалдеть!

Это ль не причина

Рядом посидеть?

И вдыхая жгучий,

Тяжкий аромат,

Позабыть тягучий

Ежедневный ад.

"Капучино-мокко",

Пена через край,

Далеко-далеко

Есть наверно рай.

Жизнь там благочинна

И ангелы парят,

Вдыхая капучино

Волшебный аромат.

 

 

            ***

Из детства в юность через речку – по дощечке.

В неистовую молодость – по мостику.

И пò мосту (ох, не хотелось!) – в зрелость.

И в старость тропкой-змейкой – по перешейку. 

А дальше, Боже правый,

Нет переправы!..

 

 

            МАРТОВСКИЙ МАРШ

 

Март играет на трубе,

Дробно барабанит   дятел.

Я пишу сама себе –

Ты прости меня, читатель.

 

Для меня одной оркестр,

Синь и ветерок колючий.

Я смотрю на мир окрест –

Право, не бывает лучше!

 

 

            ***

Выходит, выхода и нет?

Выходит, только вход?

Но хуже было бы, мой свет,

Когда б – наоборот.

Мы никогда бы не вошли

В сей мир, в сей день, в сей час,

Друг друга мы бы не нашли –

Всё было б не про нас:

Ни радость, ни восторг, ни пыл

И ни мельканье лет.

Но вход – он, слава Богу, был,

Пусть выхода и нет.

 

 

            ***

Предчувствия, страхи, тревога –

Они нам, друзья, не к лицу.

Очнитесь, встряхнитесь, ей-богу:

Зима-то подходит к концу!

 

  

И скоро мы с вами  услышим,

Как  резко выходит на старт

Гоняющий кошек по крышам,

Беспечный, хохочущий март.

 

И под серенады кошачьи

Сквозь влажный предутренний дым

На мир совершенно иначе,

Доверчивей мы поглядим.

 

 

             ***

…Вы несчастны?

               Неужто вы это всерьез?

Я отвечу, но только прошу –

                                          без обиды.

Счастье или несчастье –

                      это всего лишь вопрос

Устойчивости психики индивида.

 

 

***

...линяет  тускнеет

бледнеет

становится призрачной

пресной

пустой  бесполезной

гнетущей  унылой

убогой  постылой…

Можно сказать еще тысячу слов

огромный  улов.

 

Вы ведь знаете, это о чем?

 

 

***

За что люблю?

Отсутствует ответ.

А не люблю?

Ответа нет тем более.

А что мешает?

Голос, запах, цвет?

Да-да, причина этой категории.

Тот лыс,

А этот делает пробор.

Тот бука,

Этот всем надоедает.

Так и живем на свете с давних пор:

Никто ни с кем никак не совпадает.

 

 

***

Нет, не всё мы можем перенести,

Особенно с четырех утра до шести,

Когда кажется: еще чуть-чуть потерпи и рассвет,

Но ты не в силах уже сладить с жизнью своею, нет.

И с тем, что утро пробьется сквозь щель гардин

И ты увидишь, что все по-прежнему, ты один,

Все тот же морок, и та же смута, и пустота,

И жизнь хоть теплится, но, в общем-то, прожита.

 

 

***

Жаль, неизвестно мне, как выглядит платан,

И в интернете я искать его не стану,

Хоть столько рифм: султан, кафешантан

 и шарлатан имеется к платану.

(Еще шайтан, кафтан и капитан

Все перечислила бы, да боюсь, устану).

 

Известно мне, каков сосновый бор,

Как выглядят березы и осины.

Знакомы мне, пусть и с недавних пор,

Оливы, пальмы, даже апельсины.

(Судьба  вручила мне такой набор,

Хотя о нем я вовсе не просила).

 

Но где платан? О нем я ни гу-гу,

И масса рифм напрасно пропадает.

Но коли напишу о нем солгу,

Придумаю. И это угнетает.

Хочу его воспеть, но не могу…

А он от невнимания страдает

И, уязвленный, думает  в отчаянье:

Печально быть фигурой умолчания.

 

 

***

Оглядываюсь и вижу: жизнь прожила как дура

Не то хотела, не те говорила слова.

Виновата то ли художественная литература,

То ли моя беспутная голова.

 

Гончаров и Тургенев надо мной колдовали,

Долгие годы строчки долбили висок,

Вешние воды текли, обрывы чернели и звали…

Ну как полюбить,

Если ОН не таинствен и не высок?

 

Сладкие сказки, знаки, намеки, посулы,

Зыбкие тени на полуночной стене…

Но согласитесь, здорово я обманула

Судьбу, что была уготована мне.

 

 

***

А чудо такое:

Поверит она всему, что ни скажешь.

(Такого товара почти не осталось в продаже!)

В ее повседневной пряже

Волшебная  нить.

Сон твой мгновенно прочтет

И  постарается объяснить.

Поверит во что угодно

(в отличие от неверующего Фомы),

Ее объясненья логичны, практичны, прямы.

Наврешь с три короба не удивится.

Выйдешь сухим из воды,

Но захочется удавиться.

 

 

ЭХО

 

В чем печаль и в чем помеха?

В том, что перестало эхо

Нас с тобою в чащу звать,

Колдова-а-ть… и толкова-а-ать…

Дескать, время пирова-а-ть!

 

 

Помнишь, как оно твердило:

"Если сл-а-дко… если  ми-и-ло…

(эхо пряталось в дупло)

по..вез..ло…"

 

То ль охрипло, то ль устало

Звать нас в чащу перестало,

И уже который год

Не зовет.



***

Непонятные жесты,

Слова неизвестные.

Объясните, пожалуйста,

Мы ведь сами не местные.

 

Там у нас на Юпитере,

Там у нас на Сатурне

Мы − почтенные жители

И вовсе не дурни.

 

А на вашей планете

Все совсем по-другому.

Мы глупее, чем дети,

И нигде мы не дома.

 

Даже ваши погоды

Непонятны порою.

Так откройте нам коды,

Сообщите пароли.

 

…А они удивленно

Пожимают плечами:

Были б из Барселоны

Или хоть англичане!

 

А с какой-то планеты?..

Вам доверия нету.

Убирайтесь-ка, сэры,

К себе на Венеру!

 

 

НАВОДНЕНИЕ

 

Июль затопил города, затопил людей.

Июль – и не видно  ни улиц, ни площадей.

Намеренья наши и мысли июль обкорнал под нуль.

Куда ни посмотришь, о чем ни подумаешь – всюду июль.

По веленью – желанью – капризу всесильных богов

Сумасшедший июль вышел из берегов.

Вынырни из-под него, воздух глотни и – вперед!

Уже наплывает другая жизнь. Ее наступает черед,

А ты не готов…

Морок стряхни или выпей пилюль –

Не вечно же будет властвовать в мире июль.

Сойдет наводненье, и наважденье пройдет,

Продолжит шествие по земле рассудительный год –

Готовься!

 

 

***

Густ август.

Лето настоялось,

И словно мёд

Густеет зной.

С жарой в обнимку

Ходит вялость,

И дремлет мир полубольной.

 

Он о прохладе небо просит,

Клянет жару и мошкару.

…А на задворках бродит осень,

Готовая вступить в игру.

 

В ее хранятся арсенале

Дожди, и ветры, и разбой −

Чтоб мы с тобою вспоминали

Хмельного августа настой.

 

 

 ТУРИСТКА

 

Загнанная в клеть домов, разговоров и привычек

Выбивает дверь душа и летит себе на волю –

Жить без знаков препинанья, многоточий и кавычек,

Без намеков и попреков, просто так, в открытом поле.

 

Не выслушивать советы, не придумывать ответы −

Ну и пусть немного зябко! Ну и пусть немного страшно!

Ничего теперь не значат ни гаданье, ни приметы:

Все едино, все сравнялось − день грядущий, день вчерашний.

 

В чистом поле бродит время, бродят солнечные грозы.

Чьи-то сны и чьи-то души вьются рядом, как стрекозы.

Жаль, душа, что в  чисто поле прилетела ты туристкой,

И пора нам собираться в путь обратный, путь неблизкий.

 

 

***

Мир пустынней становится день ото дня,

Хоть куда ни пойди, всюду люди − толпа, одиночки.

Жизнь из этого множества не спеша вычитает меня.

Мир безлюден и пуст,

Если смотришь из нынешней точки.

 

 

***

Что делать, в юности мы склонны к многословью,

Напичкан тысячами вздохов каждый стих.

Все чистые листы заполнены любовью,

И просто места нет для тем иных.

 

Но молодость пройдет, как свойственно сезонам,

Пора вопросов, тайн, загадок и грехов.

И мы подчинены уже другим законам,

Нам, честно говоря, вообще не до стихов.

 

И рвемся мы вперед, не осознав потерю:

Не до того – спеши, воюй, держись!

Но тикают часы. Мы открываем двери

В иной сезон. В совсем иную жизнь.

 

Ах, не горюй!

Там даже лучше, чем вначале,

Пустые небеса от суеты пусты.

Раздолье для души, раздолье для печали,

Вдобавок плед, камин и чистые листы.

 

 

***

Вот этот, в подворотне, с мутным взглядом,

Который кем-то был, но все забыл,

С кем и стоять-то неохота рядом,

И он кого-то, представляете, любил.

 

И он летел в волшебной колеснице

Над крышами, деревьями, людьми.

Пусть это никогда ему не снится,

Но это было, было, черт возьми!

 

 

***

Если писать лишь о том, что не в лом, −

Это будет о той, что с косою стоит за углом,

Ждет-пождет, нетерпенья не пряча.

Это будет о ней.

Да еще о блондинках и мачо.

Что же делать, смириться приходится с тем,

Что  давно уже нет промежуточных тем.

 

 

НОЯБРЬСКАЯ ХАНДРА

 

Унылость ноября,

Пустынные пределы…

Но не твердите зря,

Что все, мол, надоело.

Не могут надоесть

Ни облака, ни птицы. 

Когда еще, Бог весть,

Нам снова жить случится,

И в сумерках плутать,

И под дождями мокнуть.

И будет жизнь опять

Заглядывать к нам в окна.

 

 

               ***

И как поэт бы это ни скрывал

И как ни отрицал бы в возмущенье −

Он жаждет восхищенья и похвал,

Похвал, вам говорю, и восхищенья.

А мы, друзья, молчим и ни гу-гу,

Мы скупы на слова и на улыбку.

Я объяснить вам даже не могу,

Какую совершаем мы ошибку!

Он станет наркоманом и бомжом,

На пиджаке появятся заплаты,

Он станет водку пить, а не боржом,

И только мы в том будем виноваты.

 

 

 ЗИМА НА ЮГЕ

 

Я расскажу тебе, мой друг,

каким зимой бывает юг,

когда душа сползает плавно

в хандру. А за окном зима,

дождь и полуденная тьма.

И мы с природою на равных,

мы солидарны и дружны,

нам утешенья не нужны,

мы знаем, что это такое:

ползущие лениво дни

отсутствие желаний и

усталость пополам с тоскою.

 

Но, право, не о чем тужить.

Всего-то нужно пережить

лишь месяц-два −

и мир очнется.

Тогда, по правилам игры,

опять бодры,

опять шустры,

мы отряхнемся от хандры,

и жизнь с нуля начнется…

 

 

 ***

Лепет и трепет, голубизна,

Ночи без сна…

Это − весна.

Майские грозы,

Небесные громы…

А осень, представьте,

с весной − незнакома!

 

Ах, осень,

Ты глупая темная дама −

Уныла, беззвездна, капризна,  упряма.

И честно скажу тебе: экая жалость,

что ты, дорогуша, с весной не встречалась,

в ее не купалась приливах-отливах,

речей не слыхала хмельных и счастливых

 

Но хмурится осень:

− Не будем об этом.

Я мельком знакома с зимою и летом 

И, с ними встречаясь, бываю больною,

А тут еще ты со своею весною!

 

 

***

Кто удачлив, расчетлив,

Кто трезв и умен,

Будет сладостно жить

До скончанья времен.

А когда завершатся его времена,

И погаснет очаг, и порвется струна −

То и дальше не страх, не обрыв, не раздрай −

А шумящий листвой комфортабельный рай.

 

Коли выбрать могли бы мы участь свою,

Непременно бы все очутились в раю,

Средь цветов и веселых пичуг… Но увы,

не умны мы и редко бываем трезвы,

и  унынье в глазах, и в речах хрипотца…

Так чего же, друзья, мы хотим от Творца?

 

 

***

И вот мы добрели до ноября.

Он долго ждал в конце календаря,

Когда же мы устанем и остынем.

И вот дождался.

Хмуро и темно

Больное небо смотрит к нам в окно,

А было ведь улыбчивым и синим.

 

Ах, что за месяц!.. Долог и тягуч…

Промозглый ветер, вереница туч,

Грипп и хандра и прочие напасти.

Мир обезлюдел, и гостей не ждешь,

Нет ничего на свете − только дождь,

Он  гасит мысль и остужает страсти.

 

Все эти охи, вздохи при луне!

Нет, это не о нас, не обо мне −

Какие-то истории чужие.

Но  в жизни было много ноябрей,

И не был ни один из них добрей,

И все же мы их как-то пережили?

 

Переживем и этот.

Под окном

Стоит ноябрь, закрашивает дом,

Дороги и деревья серым цветом.

Его картины полная мура,

Художнику на пенсию пора,

Но мы не смеем и мечтать об этом.

 

 

 ***

Ну зачем вперед смотреть:

Что там дальше, есть ли свет?

Нужно, братец, умереть,

Чтоб узнать, что смерти нет.

 

 

 ***

Нас время захлестнуло,

Корабль идет ко дну.

Я в прошлое взглянула:

Неужто? Ну и ну!

 

Как много я хотела −

И все по мелочам!

Влюблялась то и дело

И верила речам.

 

Нарядные букеты,

Веселое вино,

Какие-то билеты

В какое-то кино.

 

Свиданья и поездки…

Костер на берегу…

Туманно и не резко,

И вспомнить не могу.

 

Всё и всегда сбывалось,

Пила и ела всласть.

Все, в общем, удавалось −

А жизнь не удалась.

 

 

***

Да, все как раньше − только вполнакала,

В полрадости, в полгорести, вполсилы.

Случись бы это раньше  − упрекала,

И не исключено, что голосила.

 

А так − смотрю, как вещи собираешь,

Простые и нехитрые трофеи.

Уходишь − это ведь не умираешь.

Возьми будильник, он тебе нужнее.

 

 

***

И никакого сожаления

О том, что молодость прошла.

Осталось только удивление,

Что выжила и дожила. 

 

 

ИЕРУСАЛИМ. УЛИЦА НУРИТ

 

И я хотела б − в прошлом веке и в поместье,

Иконный лик и в профиль, и анфас.

Но я живу не где-нибудь, а в этом месте,

И не когда-нибудь, а именно сейчас.

 

И я хотела бы, конечно, чтоб туманы,

Романы, и обманы, и шифон.

И чтобы на картине постоянно

Мерцал благоуханно-нежный фон.

 

И слушать, как из сада песня льется

И как звезда с звездою говорит.

…Ах, до чего невыносимо солнце

В июльский день на улице Нурит.

 


Make a Free Website with Yola.