2014 ГОД
***
Каждый день мы выходим на сцену.
Кофе. Завтрак. И вечер далек.
Жизнь за все назначает нам цену,
Так что, милый, готовь кошелек.
За встречу − монета.
За радость − монета.
За реплики, взгляды, и шуры, и муры.
За страсти-мордасти,
Намеки, секреты −
Да нет, тут нужны покрупнее купюры.
А стрелки торопятся, вечер густеет,
Созвездия на небесах расчехляя.
И если за день кошелек опустеет −
Всё, значит, о*кей.
Я тебя поздравляю.
***
Вам не досталась
В общем-то малость
(и не считайте это бедой),
Вам не досталось
(экая жалость!)
Видеть меня молодой.
Мне не случилось
(чья это милость?
Кто-то берег меня от катастроф?)
Встретить вас юным
Шумным, безумным.
Ох, наломали б мы дров!
***
Не беспокойся, все пройдет.
А что сказала − то не в счет
И не тебе предназначалось.
Зачем? Себе самой назло.
Пройдет, верней, уже прошло.
Вернее, и не начиналось.
Всего-то навсего − стишок.
Стишок − он даже не грешок,
И пишется обычно сдуру.
Когда весна, луна − прости −
Неодолим соблазн: вплести
В пейзаж и чью-нибудь фигуру.
А твой, дружочек, силуэт,
Когда с небес струится свет,
Размыт, загадочен и строен.
Смотрю сквозь зыбкое стекло…
Пройдет, верней уже прошло.
И дом молчит, и мир спокоен.
***
Так что ж получается, нас обманули?
И не было вовсе на свете июля?
И не был он страстен, безумен и пылок,
И жаром хмельным не дышал нам в затылок?
Так что же выходит, промозглость и ветер −
Единственное, что бывает на свете,
А нас обманули и заколдовали?
Зачем? Но об этом нам скажут едва ли.
А ты отвечаешь: понятное дело −
Затем, чтоб казалась нам жизнь черно-белой,
То в пышном наряде, то в рваных обносках.
Нормальная жизнь непременно в полоску.
***
Говорили,
Вот-вот
Счастье придет,
Мол, оно у ворот.
С тех пор она ждет
Который уж год,
А оно не идет.
Было холодно, жарко,
Темно и светло,
Тускло, ярко,
Зелено и бело −
А оно не пришло.
***
Будильник.
Вставать неохота и лень.
С трудом разлепляешь глаза,
И скулишь, и бормочешь.
За окном, как ковер, расстилается
Новый нетронутый день.
Еще один день.
Делай, что хочешь.
Раздолье для радости.
Раздолье для грусти.
Раздолье для жизни,
Для смерти,
Для мыслей,
Для счастья,
Которое смешано с болью −
Какое раздолье!
***
Звонки, долги, счета − такое дело!
Прохлада, зной и снова холода.
Промчалась, проплыла, прошелестела…
Взглянули − а дорога опустела
И не ведет – как странно! − никуда.
Необъяснимы старые забавы,
Невероятен прежний наш язык
Пойди налево, или нет, направо…
Нет, лучше не ходи.
Везде тупик.
***
Два облака − два белые крыла,
Нарядный кипарис, шмеля гуденье.
Когда б я смертной не была,
То это были бы мои владенья.
А так… сюда я только на постой
За жизнью я подглядываю в щелку
И не шепчу: «Мгновение, постой!» −
Что толку!
ДРОЗД
Весенний дрозд зашелся в свисте,
Знать и у птиц шерше ля фам.
А вы опять о смысле жизни.
На что, друзья, он сдался вам?
Зачем весь век стремиться к цели,
На всем искать судьбы печать −
Спросите у дрозда в апреле
Но он не станет отвечать.
***
Очнусь.
Телефонную книжку открою.
Ничего… извинюсь… Мол, все время дела, суета.
А занята, я скажу, если б знал ты, какою мурою!
…Но к телефону никто не подходит.
Квартира пуста.
Все звоним и звоним мы в пустые квартиры.
Телефоны охрипли, давно надорвался звонок,
Но я знаю, что кто-то на самой окраине мира
Трубку пытался поднять
И не смог.
***
Чем закончить письмо?
«С любовью»?
Но давно я тебя не люблю.
Или другое какое-нибудь
Подыскать выраженье?
Эх, расстаться б,
Когда еще были в ознобе, в пылу и хмелю −
Подписала б «с любовью»
Или хотя б «с уваженьем».
А сейчас ну никак…
Кто ушел, тот ушел навсегда.
И рука написать эти строчки простые не в силах.
Оглянувшись, мы видим мерцающий замок из льда
И немые, застывшие статуи милых.
***
Приснится жизнь, приснится смерть −
во сне они совсем похожи:
улыбчивы и белокожи,
а глянешь − аж мороз по коже,
и право, лучше не смотреть.
С другой же, братец, стороны,
не отводи глаза в испуге.
Они же вечные подруги,
играют в шашки на досуге,
а наши игры им скучны.
Как славно умереть во сне
и в новой призрачной отчизне,
понятья не иметь, что вне
ты прошлых игр и прошлой жизни.
***
Вернусь сюда в иные времена,
лет через двести или через триста,
и удивлюсь: тяжелая луна
все та же, те же звездные мониста.
И те же люди − та же ерунда
в их головах и те же сумасбродства.
Ей-богу, не рвалась бы я сюда,
когда б сказали мне про это сходство.
Ну что же, поживу еще разок
среди безумств, абсурда и надрыва,
и так же будет стих стучать в висок,
как будто я жила без перерыва.
***
А жизнь утекает − бессильно леченье,
но каждый надеется на исключенье
из правил, что будет уступка, поблажка:
ведь он, если честно, такая милашка!
Он больше не будет нахальным и нервным.
Хотите − он станет здороваться первым?
Курить перестанет, забудет о водке,
и деньги отправит двоюродной тетке.
Он просто уверен: все как-то устроится,
удвоится жизнь или даже утроится.
Он будет, увидите, жить образцово,
вы дайте ему лишь попробовать снова!
***
Эта страна, что считается ныне родной, −
как ни крути, не родная она, а чужая.
Неторопливо живу, ей ни в чем не мешая,
как и она мне… Ну разве что тягостен зной.
Но и другая, когда-то родная страна −
тоже чужая. Мне думать о ней неохота.
Краски поблекли, и стерлась давно позолота,
даже не помню дорогу и вид из окна.
Все хорошо. Лишь в одном закавыка − в душе:
хочет, дуреха, к чему-то она прилепиться.
Сколько уж лет по ночам ей весною не спится,
в темной квартире пустой на втором этаже.
ДВОЕ
Сказать. Умолкнуть. Притвориться.
Уйти. Вернуться. Вновь бежать.
Но хочется договориться.
Но невозможно продолжать.
Сесть и друг другу улыбнуться.
Да как же так? Постой. Прости!
Но снова вспомнить, оглянуться,
и задохнуться, и уйти.
***
Я отправлю тебе свой нелепый сон,
а дойдет ли он, я не знаю − как выйдет.
Но не бойся, прозрачен он и невесом,
и никто его, кроме тебя, не увидит.
Да и ты не увидишь.
А увидишь − так не поймешь.
А поймешь − не ответишь.
Поезд ушел. Я опоздала.
И мой сон,
безрассуден, невнятен, смешон,
будет биться,
как глупая птица,
о стекла вокзала.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ − ЗИМА
А ночью мысли − будто гвозди,
попробуй не сойди с ума:
вот ты явился к жизни в гости,
а на земле стоит зима,
и накрахмаленная скатерть
хрустит на праздничном столе.
Ты тоже приглашен, приятель,
как всякий сущий на земле.
Взгляни на милую соседку
или на ту, что визави,
спой непременно шансонетку
и каждой объяснись в любви.
Отведай то и это блюдо,
наполни доверху бокал
и не грусти, поскольку чудо,
что ты вообще сюда попал.
***
Ох, необдуманно, ох, не к добру…
Зря мы затеяли эту игру,
не безобидна такая забава:
строчки писать да слова подбирать −
можно и голову так потерять.
Только на глупости нет у нас права.
Мы для пленительной этой игры
стАры, голубчик, а также старЫ,
тут не пройдет никакая лазейка.
Мы не годимся для этих затей:
ты, к сожалению, не прохиндей,
я, к сожалению, не прохиндейка.
Так что компьютер давай выключай,
в кухню пойди, завари себе чай
и разверни равнодушно газету.
Не доиграли? Ну что ж, не беда.
Только прошу: никому никогда
даже в бреду ни полслова про это.
***
Будущего нет,
не было и прошлого.
Ничего, мой свет −
ничего хорошего.
Безгреховна жизнь −
не найти невиннее.
Но пересеклись
две прямые линии…
***
Никому не нужна, и никто мне не нужен.
Вот пойду приготовлю салата на ужин,
пару ломтиков сыра и рюмку ликёра.
Как же сладко ни с кем не вести разговоры!
Для печали, ей-богу, не вижу причины.
Ну и что из того, что болезни, морщины
и что знаю всему настоящую цену.
Все прошло, и давно неохота на сцену −
ни желанья, ни сил, ни порыва. К тому же
нет таких, кто бы мне был действительно нужен.
Ну а коли возникнет − лихой, бесшабашный −
вот тогда я повешусь. Что тоже не страшно.
***
Устали, остыли, остыли, устали.
Недлинный роман до конца долистали.
Не спорю, он был интересен местами,
но чаще уныл. Потому и устали.
Ах, эти романы − сплошные обманы! −
в тоскливом житье как небесная манна.
Бежим им навстречу, чтоб вновь задохнуться
и в сотый, и в тысячный раз обмануться,
опять наступаем на старые грабли.
И вот уже тонет наш утлый кораблик,
ведь он из бумаги… Вот если б из стали!
Устали, остыли, остыли, устали.
***
Чем больше знаешь слов, тем легче
стихи слагать и сочинять рассказы.
Чем меньше знаешь слов,
тем легче жить.
2013
ПОТЯНУЛО…
Говоришь, ты постучался в двери,
чтоб помочь? Чтоб боль не захлестнула?
Ты прости, мой ненаглядный, но не верю.
Потянуло, потянуло, потянуло.
Не понять нам, кАк это бывает −
почему, в какое время года?
Странных тайн своих не раскрывает
никому безумная природа.
Гул в душе, как при землетрясенье,
вдалеке зарница полыхнула.
Не за страстью и не за весельем,
ты пошел, прислушиваясь к гулу.
Колдовство, безумье, чертовщина?
Ну зачем так длинно и подробно?
Потянуло. Прочие причины,
не сердись, но неправдоподобны.
РЫБАЛКА
В нашей речке пониманья
и непониманья речке
столько радости и грусти,
столько рифм и разных слов.
Снова удочку закину −
может, клюнет хоть словечко?
Вот, одно… А вот другое…
Только невелик улов.
Ах, не спорь. Пескарь − не рыба,
но и за него спасибо.
Окунь удочку обходит,
хоть она и с червяком.
Но однажды на рассвете
мне понадобятся сети:
ведь случается, что в речке
рыба ходит косяком.
Будет знатная рыбалка,
и вернуться будет жалко.
Возвращенья, угощенья
обещать я не могу.
Ох, рыбацкие повадки −
ночевать одной в палатке.
Не грусти, коль я останусь
навсегда на берегу.
***
Какая удача, какое везенье!
Ни ссор, ни страдания, ни угрызенья.
Спокойно ходить по привычному кругу
и знать, что вовек не увидим друг друга.
Ну разве что в вечности между созвездий −
без горечи близких, без тяжких известий.
А тут, на земле, жить разумно и просто.
…Но жаль, не узнаю, какого ты роста,
какой ты в печали, какой ты в веселье.
И все же удача. И все же везенье.
***
Слепые прихоти пера
и прочая экзотика.
Ей-ей, спасать тебя пора
от этого наркотика.
У выдумки опасный нрав
для всех без исключения.
Жизнь хороша и без приправ,
зачем тебе мучения?
Ты взят судьбою на прицел,
А с ней шутить не следует.
Беги, дружок, покуда цел.
Куда? Да кто же ведает!
***
Пришла любовь. И постучала в дверь.
А я не знала, кто там, и открыла.
Ну вот, пойди ей объясни теперь,
что поздно, что ни жажды и ни пыла.
Есть, к сожаленью, в доме зеркала,
и я смотрюсь в них иногда украдкой.
Она в ответ: «Но я уже пришла,
ну да, не буду я хмельной и сладкой.
Да, я всегда печальна и больна
и потеряла прежний вкус к нарядам,
зато теперь ты будешь не одна,
куда бы ни пошла − я тут, я рядом».
***
Телегу любви я тяну и тяну за двоих,
наверное, скоро умру от ее громыханья.
А он, мой напарник,
хоть с виду и крепок, и лих,
уже отступился –
ему не хватает дыханья.
Ну что же, я дальше одна.
Пусть сидит на пеньке.
Подъем все равно одолею,
хотя бы с
разбега.
А впрочем, он прав:
лучше дальше идти налегке.
И я у подножья холма
оставляю телегу.
***
Каждое утро я слышу твои позывные.
Имейл твоим голосом мне говорит:
«Доброе утро. Еще не забыла? Скучаю».
Еще не забыла. Еще не забыла. Еще не забыла.
Но забуду.
Может быть, даже сегодня.
И завтра уже не отвечу.
***
Я бы умерла со скуки,
и страдала, и томилась,
и заламывала руки,
и наверно б удавилась
под твоим бесстрастным взглядом,
рассудительным и твердым,
коли мы бы жили рядом
и звучали бы аккордом.
А на нашем на концерте
вянет слух от разнобоя.
Перемешивают черти
визг пилы и стон гобоя.
А когда такие звуки −
хруст стекла и черепицы −
трудно умереть от скуки,
и концерт все длится, длится.
ДАЙТЕ МНЕ СТРОЧКУ
Дайте мне строчку,
которой могла бы я в холод согреться.
Дайте мне точку −
должна же на что-нибудь я опереться.
Точки, крючочки и несколько умных словечек,
но не желательно,
чтоб получился из них человечек.
Ох, ненадежная это, я знаю, опора.
С ними беда − разговоры, укоры, раздоры,
с ними тепло от костра − это только отсрочка.
Выход единственный:
дайте мне строчку.
Дайте мне строчку!
***
Щемящее, вязкое чувство отчаянья.
И черти в углу затаились в молчании:
всё ждут, чтоб душа накренилась над бездною,
и может, дождутся − терпенье железное.
И все же хвостатым не светит награда,
и зря они в дом мой летели из ада.
Ну что из того, что одна и в отчаянье?
Ведь я не давала чертям обещания,
что стану им верной веселой товаркой
в безумных забавах и пляске их жаркой.
А все их соблазны − пустая безделица,
и зря они ждут и напрасно надеются
на непобедимое средство − бессонницу.
…Но к бездне душа моя клонится, клонится.
***
Я к тебе упала с неба,
ты ко мне − с того же неба.
Мы упали в жизнь друг друга
Вместо дождика и снега.
Ты сидел в своей берлоге,
ну а я − в своей берлоге.
И не очень-то понятно,
что в виду имели боги.
Что же делать нам друг с другом?
Стала я твоим недугом,
да и ты мне стал мученьем
с непонятным назначеньем.
***
Закончился долгий душевный бедлам,
став шуткой нелепой и небылью..
И каждый к своим возвратился делам,
как будто безумья и не было.
Поистине глупость. Но кто без греха,
когда со страстями негусто?
Увы, умещается в клетке стиха
недавно безмерное чувство.
***
Боль уходит, а мне отпускать ее жалко,
хоть круты и опасны ее виражи.
Но когда-то давно мне сказала гадалка:
боль придет и уйдет, ты ее не держи.
А гадалка-то, помню, была непростая,
и слова ее были весьма не просты.
И поэтому нынче я боль отпускаю,
«Не сердись, − говорю. − Расстаемся. Прости».
А она мне в ответ: «Пожалеешь, дуреха,
потому что тебе без меня не житье.
Как же ты не поймешь, всё не так уж и плохо,
коли я не покинула сердце твоё.
Раз болит, значит, камнем не стало покуда,
раз скулит, значит, ты, дорогая, жива.
Ведь известно, целебна бывает простуда:
Раз болит голова − значит, есть голова».
ИЗ ТЬМЫ ВО ТЬМУ
Тишина на белом свете −
ни дыхания, ни звука.
Ни увидеть, ни услышать,
и руки не протянуть.
Ах, как сладко окунуться
в речку с именем Разлука,
понимая: невозможно
ни исправить, ни вернуть.
Я плыву по речке этой,
ты плывешь по речке этой,
а куда она впадает −
не известно никому.
От рассвета до заката,
от заката до рассвета
в непонятном направленье
мы плывем из тьмы во тьму.
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЧУВСТВА ЮМОРА
Перемелется, я думала,
переменится… Короче,
человек без чувства юмора
зря мне голову морочил.
Никогда не перемелется,
никогда не образуется.
Никогда не переменится,
даже если обязуется.
***
Сколько слов ты знаешь горьких!
Сколько слов я знаю сладких!
Но не скажем их, мой милый,
мы друг другу никогда.
Книжку мы давно закрыли,
и потеряны закладки.
Возвратиться на страницу?
Боже, что за ерунда!
Больше книг читать не буду
ни веселых, ни печальных.
Да и ты их выкинь тоже −
это мой тебе совет
В них сюжет необъяснимый,
нелогичный и случайный.
Лучше сунься в телевизор
или, скажем, в интернет.
Там интриги и разборки,
шуры-муры и делишки,
грандиозные событья,
интересное кино.
И забудь благополучно,
что прочел в давнишней книжке.
Автор спятил. И к тому же
книжки нет давным-давно.
***
Да, нелегко вам, что и говорить!
Вы – вне соблазнов, страсти, искушений,
и женщину должны боготворить –
иных для вас не существует отношений.
Но кто подобную осилит высоту?
Богиней быть заманчиво, но тяжко.
Вы вечно обожаете не ту:
то курицу, то стерву, то бедняжку.
***
У моря, у горя
давай отвоюем полосочку суши,
хотя априори
известно:
нас море поглотит,
нас море задушит.
Но несколько дней
поживем мы на ней,
в небо светлое глядя.
И забудем о вздоре,
что бормочет там море,
притаившись в засаде.
***
Возвращаюсь тихонько –
ни скрипа, ни звяка.
Может быть, не заметят?
Но страшно, однако,
что остались в глазах и не стерлись следы
сумасшедшего страха и липкой беды.
Расстилается жизнь – цепь растерянных улиц.
Принимайте меня – это я.
Я вернулась.
НЕ заметьте, прошу вас,
что что-то не так.
Те же речи и смех.
Остальное – пустяк.
Я хочу, чтоб на небо смотрели мы вместе,
чтобы звезды – из золота, а не из жести,
чтоб душа возвратилась на крУги – кругИ…
Помогите же мне, помоги-и…
***
И вот июль.
Он жаркий, словно страсть,
нет, не сейчас, а в молодые годы.
В нем всё: восторг, отчаянье и власть,
в нем так же просто кануть и пропасть.
Не зная броду, мы суемся в воду –
а брода нет. Есть непосильный зной
и память, что всплывает временами,
о днях прозрачных, о поре иной…
Но неужели это было с нами?
Идет июль – безумный террорист.
Мы белые вывешиваем флаги,
а он – порывист, смугл и мускулист,
и в восхищенье от своей отваги.
ЯНТАРЬ
Чтобы ты снова меня захотел увидеть,
чтобы, как раньше, умел, но не мог обидеть,
чтобы поднять на тебя я не смела взгляд…
Но между нами лежит громадное лето,
солнце мешает вглядеться, да и охоты нету
прощать, обижать, объяснять и смотреть назад.
Продолговатые дни – камешки янтаря в шкатулке –
скачут по улицам, закатываются в переулки,
и исчезают – поди-ка потом отыщи.
Сколько их было! Звенели, блестели, катились,
встречи-разлуки в янтарь превратились.
Теперь-то понятно, мы были тогда богачи.
Но опустела шкатулка, разбилась копилка.
А солнце все так же непобедимо и пылко,
и кто-то другой примеряет янтарный браслет.
Ах, до чего ж он хорош на запястье!
Именно так, наверное, выглядит счастье:
солнечный мед и таинственный свет.
СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ
Следуй за мной.
По сторонам не смотри.
Важно ли, что там –
дороги, дома, пустыри?
Не все ли равно,
мороз, ураган или зной?
Следуй за мной.
Следуй за мной.
Следуй за мной.
Хотя и не знаю,
куда я тебя приведу –
что нас ожидает,
какую мы встретим беду,
а может быть, пиршество ждет нас
и праздник хмельной?
Ты только не спрашивай –
следуй за мной,
следуй за мной.
Но признаю́сь – это должен иметь ты в виду –
тропка неведома мне, по которой иду,
и продираясь сквозь цепкие плети плюща,
следуй за мной,
хоть не знаю и не обеща…
***
Зря, дружок, не лезь из кожи:
всё всегда одно и то же.
Вспышка счастья, наслажденье,
охлажденье, отчужденье.
И вчерашняя богиня
в кухне кашу варит ныне.
Бог стал толстым и болтливым
где-то рядом с Тель-Авивом.
***
Жадные сильные руки –
на них ни узды, ни управы.
Что им дыхание близкой разлуки?
Уверены: любят и правы.
Уверены: смысл человеческой жизни, минуты, мгновенья –
не в мыслях – словах – умолчаниях.
В прикосновенье.
Но есть же слова!.. Нашепчи мне их, Господи Боже!
Молчит. Я немею, не смея признаться, что чувствую то же.
Покорная, словно овца на закланье, в бреду и забвенье,
оглохла, ослепла… мечтая лишь только
о прикосновенье.
***
А коли удастся нам до зимы продержаться
и в разные стороны не разбежаться –
будем слушать вдвоем, как за дверью беснуется ветер,
уверенные, что одни мы такие на свете –
умудренные жизнью
и при этом немыслимо глупые.
И дождик в окошке нам будет поддакивать,
плача и хлюпая,
и вечерняя ранняя тьма станет в комнатах распоряжаться…
Но это лишь если удастся нам
до зимы продержаться.
***
Жизнь текла бы по-прежнему –
размеренно и образцово,
если бы ты в тот день
моего не услышал зова.
Мы встречу бы на недельку
– подумаешь! – отложили,
и всю остальную жизнь
совсем бы иначе жили.
Но ты пошел на мой зов,
как лунатик на лунное пенье –
околдованный,
в страдании и нетерпенье.
Станет ясно потом,
проклинать тот день или славить,
когда уже ничего
невозможно будет исправить.
***
Я скажу вам: не взыщите,
удержитесь, промолчите,
смысла вовсе не ищите…
Смысл? Какая чепуха!
Смысл дождя и листопада
объяснять вам вряд ли надо,
страсть безумного торнадо,
сумасшествие греха.
Жизнь, дружок, нас обольщает,
обещает и прощает,
и охотно возвращает
всё, что нам не додала.
Ничего, что седы прядки,
но зато свиданья сладки.
Значит, с жизни взятки гладки,
коль сейчас она мила.
Хоть слова сии опасны –
что же делать, мы согласны.
Может быть, и не напрасно
рассудила так она.
Над горой луна повисла,
желтоглаза и лучиста.
И ни в чем не ищет смысла
эта самая луна.
***
Ты любишь старый фильм прокручивать
с начала до сегодня – весь.
Но это, милый мой, горючая
взрывоопаснейшая смесь.
Сидел бы лучше в тихом скверике,
смотрел, как гаснут этажи.
…Свиданья, радости, истерики –
поди попробуй докажи.
***
Тот уголок в душе,
где ты недавно жил,
отныне пуст.
Там черный ветер свищет,
и пахнет гарью, как на пепелище.
Ты в нем разжег костер,
а после потушил.
Мне холодно.
Я даже не больна.
И даже не грустна.
Я – никакая.
И ветер воет, время рассекая.
А времени полно,
поскольку жизнь длинна.
***
По́лно! Любовь, ты считаешь, не мука?
Нет ее слаще, щедрей, бесподобней?
Славно поешь, ненаглядный! А ну-ка,
с этого места чуть-чуть поподробней.
Мне попадалась любовь почему-то
только больная, со взглядом убийцы.
Требует с граждан такую валюту,
что не приблизиться, не подступиться.
Знала, что лжет. И неведомы разве
речи ее и пустые посулы?
Как же! В зубах уже просто навязли
песни ее… Но опять обманула.
Знать, я сама обмануться хотела,
нет виноватых при встрече с любовью.
А расплатиться? Да плевое дело:
тем, что старуха и требует – кровью.
***
К возлюбленной много часов добираться –
не менее трех.
Неужто поближе таких же нет, братцы,
нескладных дурех?
Полно́! Молодых, с голубыми глазами,
уютней, нежней.
Нет, пилит и пилит часы за часами
он именно к ней.
Стремится, торопится, мчится, пылает –
где взять столько сил?
Да нет, просто разум ему застилает
июльский хамсин.
***
Человек к человеку прилепится –
есть ли бо́льшая в мире нелепица?
А когда он, сердечный, отлепится –
жизнь, как щепка сухая, расщепится.
Руки сцепленные расцепятся.
Мир поблекнет, душа обесцветится.
Страсть утихнет, слова пообтреплются.
Человек к человеку прилепится…
***
Моя душа, как летняя луна,
в жизнь заплыла твою, хоть путь не близкий.
Ах, глупая, беспечная туристка!
Ни лиха не боится и ни риска –
надеждою несбыточной пьяна.
О, если бы назад ее вернуть!
Но поздно – упорхнула, улетела,
и сразу в камень превратилось тело.
Но, право же, совсем не в этом дело,
а в том, что не уснуть и не вздохнуть.
Плывёт луна бездумно, не спеша
на огонек второго этажа,
как желтый шар на темно-синем крепе,
в необозримом августовском небе
***
Горячка.
Успеть, пока занавес не опустили.
Гордячка.
Надменность, обидчивость были да сплыли.
В песочных часах
песка драгоценного не остается.
На всех парусах
вчерашняя жизнь к горизонту несется.
Безумная качка.
Далеких флотилий огни и сигналы.
Горячка. Гордячка.
Еще! Подождите! Мне мало! Мне мало!
ОТЕЧЕСТВО
Что вы! Спокойна душа и не мечется.
Медленный день мой нисколько не пуст.
А величавое слово «отечество»
не вызывает каких-либо чувств.
Лондон, Москва – да какая мне разница?
Кем-то – не мною – сие решено.
В слове «отечество» есть несуразица.
Жизнь это то, что я вижу в окно.
Дом белостенный и облачко синее,
древних камней опаленные лбы,
и вдалеке незаметная линия,
тонкий пунктир окончанья судьбы
***
Лето прямо за калиткой.
Дни, как золотые слитки.
Смех, жужжанье, шепот, свет.
Только вход однажды ночью
Оказался заколочен.
И записка «Входа нет».
А под строчкой подпись: «Лето».
Было – плыло. Больше нету.
Огорчается народ.
А с забора смотрит галка,
И стрекочет – ей нас жалко –
«Приходите через год!»
***
…И ни капли сожаленья
Вовсе нет о том, что было.
Это значит, в то мгновенье
Я, дружок, тебя любила.
В сердце голос пел небесный,
Нежность скатертью стелилась.
Но мгновение исчезло,
Как сквозь землю провалилось.
Затерялась в щели темной
Бога странная причуда.
Я забыла… Ты напомни,
Коли навсегда забуду.
***
Я не верю, да и ты не верь.
Праздник обретений и потерь
долго никогда, дружок, не длится.
Ты ль разлюбишь, я ли разлюблю –
оба вслед посмотрим журавлю,
и решим: ну что ж, пускай синица.
Перышки, веселый хохолок.
Зернышки насыплем в уголок,
чтоб была довольна и резвилась.
Но журавль курлычет в небесах,
и на звездных медленных часах
стрелка навсегда остановилась.
***
Еще чуть-чуть,
всего лишь шаг –
и крышка.
Пора уже утихнуть и устать.
Мы, верно, не по той учились книжке,
не с той страницы начали читать.
А потому всё спуталось. И годы
забыли, что всему свой час и срок.
Мелодию безумья и свободы
они трубят в свой золоченый рог.
И мы с тобой идем на зов опасный –
что толку спорить, возражать, хитрить! –
безумны, нерасчетливы, несчастны
и счастливы…
Да что тут говорить!
***
На небе тучка празднично светла
Плывет себе в неведенье счастливом.
Я этот день неправильно прочла.
Написан он в судьбе моей курсивом.
А мне казалось, это главный текст
В моей сумбурной книге бесконечной,
Что не поблекнет он, не надоест,
И что читать его я буду вечно.
Но оказалось, что всерьез курсив
Читать нельзя. Он главному подмена,
Порой изящен, а порой красив,
Но пишут им лишь текст второстепенный.
***
Небосвод, от звезд колючий –
Сердцу западня.
Ты, дружок, себя не мучай
И меня.
Путь обратный, путь угрюмый,
Фонари в окне.
Всю дорогу, милый, думай
Обо мне.
Что дано – за то спасибо,
Жаловаться грех.
Да, хотели б.
Да, могли бы.
Только тверд орех.
МОЯ ЛЮБИМАЯ ПЕЧАЛЬ
Не провожай и не встречай,
Мой дом тебя уже не помнит.
Моя любимая печаль
Не ждет в оцепененье комнат
Ни слов, ни знака, ни звонка,
Ни задыхания вокзала.
И глупое «пока – пока»
Она тебе уже сказала.
Не огорчайся, милый друг.
Что может быть прекрасней воли?
Сезон свиданий и разлук
Забыт – все явки и пароли,
Всё сказанное невзначай
В непоправимом разговоре.
Моя любимая печаль
Уже плывет в открытом море.
***
Небосвод не высок и не низок –
Так и будет теперь до зари.
И висит не луна, а огрызок,
Хоть в окно вообще не смотри.
Это значит, что кончилось лето,
И октябрь опускает флажок.
Это значит, что песенка спета.
Чья? Конечно же наша, дружок.
Летом всё откровенно и просто:
Страсть, любовь – всё приходит само,
Потому что июньские звезды
Золотое диктуют письмо.
Ни расчета, ни плана, ни цели.
Просто – вместе. И сходим с ума.
Запах хмеля… и пенье свирели…
И когда еще будет зима!
***
Давай обнимемся, дружочек,
И друг на друга поглядим.
Перед дыханьем вечной ночи
Всё остальное прах и дым.
При чем тут страх?
При чем тут опыт?
И ночь грядущая, и день?
Лишь только лепет, только шепот,
И легкокрылая сирень.
***
Кто виноват в моем страданье,
В слезах, в мучительной любви?
У мирозданья оправданье
Одно и то же:
Се ля ви!
1989
***
Ну, зачем, ну, зачем ты?
Утихни, уймись, погоди.
Стисни зубы,
От бешеных слов удержись.
Если мы разлучимся –
лишь старость и смерть впереди,
Если нет – будет жизнь.
Будет долгая жизнь.
Ничего, что зима.
Что друзья – все уже старики,
что уже не боимся давно ни сумы, ни тюрьмы.
Мы по Яффо пойдем.
И шаги наши будут легки
посреди наваждения, города, мира, зимы.
***
Седая старуха за мною гналась по пятам,
а если быть точной – уже наступала на пятки.
Казалось, что нет меня здесь и что я уже т а м,
на том берегу…
Вот в такие играли мы прятки.
Но тут появился… не знаю, как звать, кто такой –
пришелец, посланец, а может быть, Бога поверенный.
Без слов, без улыбки меня поманил он рукой,
и я возвратилась на берег…
На берег потерянный.
***
Беги и суетись, сражайся и спеши,
Хотя расплывчат смысл и цели неизвестны.
А чтобы ощутить присутствие души,
Подумай обо мне, и встанет всё на место:
Распутица, в окне бредущий человек,
Весенняя звезда с таинственным свеченьем –
И самому тебе твой сумасшедший бег
Покажется мурой и умопомраченьем.
И в этот миг душа с тобой заговорит,
И речи диктовать ей будут только боги,
О том, что вечен мир и для людей открыт,
И, кроме здешних, есть небесные дороги.
***
Адские игры приходят из ада.
Райские игры придуманы раем.
Но почему-то нам райских не надо –
адские игры мы выбираем.
И останавливать нас бесполезно,
нас не страшит никакая утрата.
Тянет магнитом зловещая бездна,
та, из которой не будет возврата.
Ад или рай – им вовек не сравниться
в горечи, сладости, силе, бессилье.
Вот и душа моя ада боится,
только и рай опаляет ей крылья.
