ЭТИ НЕПОНЯТНЫЕ ЖЕНЩИНЫ
...Разумеется, она пришла раньше, чем он, и ей снова пришлось прятаться за колонной, не упуская из вида входную дверь в банк. Зная ее поразительное свойство никогда никуда не опаздывать, он тоже приходил вовремя: ему не хотелось, чтобы она его ждала. Но она всегда, еще с юности, являлась на свидания минут на десять раньше, и опередить ее не удавалось никому, хотя ни один из ее приятелей, которых за долгую жизнь было немало, об этом даже не догадывался, потому что, добросовестно выждав эти запасные десять минут, а потом, добавив к ним еще пять минут опоздания, она, появлялась, запыхавшаяся, легкомысленная, и, имитируя смущение, извинялась за свою манеру вечно опаздывать. И ее снисходительно прощали: всем было известно, что женщин, которые не опаздывают, на свете просто не существует. Кто же мог требовать, чтобы она была исключением?
Сегодня же она вообще пришла на целый час раньше, потому что была не в состоянии ждать пяти часов, вернее, четырех, когда ей нужно было выходить из дома. И так целое утро она ходила, как заводная, из комнаты в комнату, не присев ни на минуту, и отмахала таким образом, наверное, с десяток километров. Она думала, что и он придет раньше, что и он бьет копытом от нетерпения. Ведь впервые после их объяснения, после опьянения первых дней, когда, наконец, сломаны все условности и можно говорить, что думаешь, делать, что хочешь, когда можно дать себе волю, полную волю, и не скрывать дрожь, которая бьет тебя от случайного прикосновения, а наоборот, утолить ее отчаянным, смертельным объятием, - впервые после упоительной недели абсолютной свободы они не виделись несколько дней. Она сходила с ума, в ее мозгу начисто перепутались сон и явь, фантазии и то, что он говорил на самом деле, и сейчас она торопилась распутать этот клубок безумия, но самое главное - убедиться, что та неделя ей не приснилась. Она и не предполагала, что просто больна и что главный симптом ее болезни - полная сосредоточенность на одном-единственном предмете и невозможность охватить происходящее в полном объеме. Но даже если бы она и знала, что это - болезнь? Что из того? Лечиться она все равно и не подумала бы. Наоборот, будь на то ее воля, она бы с радостью болезнь усугубила - так была эта хворь сладка и упоительна. И кроме того, если была больна она, то болен был и он, тяжко болен - так тесно уже сплелись их жизни. А есть ли на свете что-нибудь более соблазнительное, чем болеть вдвоем болезнью с волшебным названием "любовь"?..
Он появился ровно в пять, с последним гудочком точного времени по радио, которое, невидимое, сообщало клиентам банка всевозможные новости. Она подождала несколько минут, и когда он отвернулся от входной двери, вышла из-за колонны и подошла к нему, напряженно глядя в его глаза и выискивая в них ту сумасшедшую искру радости, которую тщетно гасила в собственном взгляде.
- Я вовремя! - улыбнулся он.
- Я тоже, - ответила она. - Ну, разве каких-нибудь три-четыре минуты.
- Пустяки! - великодушно произнес он. - У женщины опоздание до получаса опозданием не считается.
- Значит, я пришла на полчаса раньше?
- Да. А я вовремя. Вопрос задачи: как это может быть, если оба явились в одно и то же время?
Они засмеялись. Он взял ее под руку, и они вышли на улицу.
- До скольки ты свободна? - спросил он.
- До десяти. У нас уйма времени, целых пять часов, - сказала она, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, оттого что его пальцы прикасаются к ее коже - там, где кончается рукав.
"Только бы не упасть..." - подумала она.
Он словно прочитал ее мысли и крепко сжал ей руку.
"Кажется, в прошлый раз я ему наговорила какую-то чушь... Что если бы даже была свободна, все равно за него бы не пошла... Будто я что-то решаю! Вот так взял бы меня за руку и повел, куда захотел. И кончились бы все мои разговоры... Да и сейчас... Семья, долг... Какая чепуха!.. Это счастье, что он не знает, что достаточно одного его слова..."
- Какие планы? - спросил он.
Она пожала плечами.
- Тогда зайдем на минутку к Леше? Мне надо передать журнал, я обещал. Тут близко. Ладно?
Она кивнула и вычла из пяти часов полчаса. "Четыре с половиной. И еще полчаса на дорогу... Остается четыре. Тоже неплохо. Но пять лучше..."
Было полное впечатление, что Леша лежал на двери, ожидая их прихода: не успел Борис нажать на звонок, как дверь распахнулась и Леша чуть ли не вывалился на площадку
- Борька! Наденька! Вы вдвоем! Вот здорово! Заходите! Попьем чайку. А может быть, чего-нибудь покрепче?
Она растерянно посмотрела на Бориса и сказала неуверенно:
- Да нет... мы вообще-то торопимся... Нам надо зайти еще в одно место... К моей подруге...
- Да подождет твоя подруга! - заорал Леша. - У меня потрясающий английский чай - прямо из Англии! И не менее потрясающий "Кеглевич", а для дам - "Пина колада". Ну как, идет?
Надя снова посмотрела на Бориса, умоляя взглядом о помощи.
- Идет! - весело, даже с энтузиазмом согласился Борис. – Ну куда, Надюша, нам торопиться?
"Как куда?! - чуть не закричала она, и кровь прихлынула к ее щекам. - Как куда?! К тебе!!!"
- Вперед, вперед! - Леша закрыл дверь и повел их в комнату, легонько подталкивая в спину.
Они сели на диван, Леша начал доставать из шкафа чашки и рюмки.
- А я как раз думал, куда бы сегодня податься. Баскетбол отменили...
- Да ну? - удивился Борис. - Как это отменили? Ведь с югославами играем - не сами с собой!
- Да нет, трансляцию отменили. Матч-то будет! Не хотят, наверное, показывать это позорище: ежу понятно, что мы проиграем...
- Ну это как сказать! - запальчиво возразил Борис. - Если наши будут в полном составе...
"Господи, какие эмоции из-за чепухи! Кому нужен этот баскетбол! Ну Леша - ладно, ему делать нечего. Но Боря? Времечко-то летит! Еще немного посидим - вообще не будет смысла к нему идти..."
- А как твои дела, Надюша? - светским тоном спросил Леша. - Что на работе? Как сын?
- Дочка, - злорадно поправила его Надя и укоризненно посмотрела на Бориса, но тот уткнулся в газету и полностью выключился из происходящего.
- Конечно, дочка, - поперхнулся Леша. - Неужели ты думаешь, что я не помню? Я шучу.
- И про работу шутишь? - лучезарно улыбнулась ему Надя.
- Что-то ты, мать, сегодня не в духе, - покачал головой хозяин дома и отправился на кухню за вилками.
- Пойдем отсюда, - тихонько, умоляющим голосом сказала Надя, тронув Бориса за рукав. - Мы тут убьем весь вечер. Я не могу...
- М-м-м... - промычал Борис, не отрываясь от газеты. - Да, да, конечно... Что ты говоришь? - очнулся он.
Леша появился не только с вилками, но и с большой миской, на дне которой просматривались остатки салата.
- Что ты говоришь, Надюша? - громко переспросил Борис. – Чего ты не можешь?
- Не могу разобраться в баскетболе, - глядя на него белыми от злости глазами, сказала Надя.
- О, это несложно! - обрадовался Борис. - Правила на удивление простые!..
- Очень простые! - энергично подтвердил Леша. - У каждой команды на поле по пять человек, но с правом замены...
"Ненавижу..." - подумала Надя.
- Броски в корзину засчитываются по-разному, - перебил Лешу Борис.
"Обоих ненавижу..." - подумала Надя, кивая в такт то одному, то другому и испытывая непреодолимое желание немедленно, сию же секунду, подняться с дивана и выскочить из дома, хлопнув дверью так, чтобы она слетела с петель.
Леша сел за стол и налил в рюмки водку, забыв об обещанной "Пине коладе".
- Господа, предлагаю тост, - слегка ломаясь, произнес он. - Тост не слишком новый, но всегда актуальный: за милых дам, любивших нас хоть раз! - он подмигнул Борису. - За тебя, Наденька!
"Пошляк, - подумала она и с трудом выдавила из себя улыбку. - Неужели Боря не понимает?"
- За тебя, Наденька! - довольным голосом подхватил Борис и потянулся к ней чокнуться.
Их пальцы соприкоснулись, и мгновенно в горле у нее пересохло, а кровь предательски прилила к щекам.
"Надо бежать отсюда!.. Прямо сейчас!.. Вместе!..."
Она взглянула на Бориса, но тот уже отвел взгляд (а впрочем смотрел ли он вообще на нее?) и сосредоточенно пытался наколоть ножом соленый огурец.
- Ну так вот, продолжаю, - вернулся Леша к животрепещущей теме. - Каждый игрок может получить за игру только пять фолов...
- Поле чего его удаляют с поля, - продолжил Борис голосом учителя, объясняющего новый материал.
Если бы Надя была в состоянии воспринимать то, что с таким жаром объясняли ей мужчины, она узнала бы массу интересных и полезных вещей: например, за что баскетболистам дают фолы, и что за фрукты такие эти самые фолы. Она узнала бы и запомнила навсегда, по какой причине игроков, этих горемык, дисквалифицируют и не позволяют им долгое время играть. Но она не слышала ни слова. С резиновой, будто приклеенной улыбкой обреченно сидела она на продавленном диване и, чуть не плача от жалости к себе, думала о том, что так вот среди дураков и проходит ее единственная жизнь, а другой не будет, и что опять она нафантазировала любовь, а на самом деле ничего-то и нет - только этот уродливый диван, плохо заваренный чай, и разглагольствующие мужчины, лишенные элементарной способности слышать другого, не говоря уже о том, чтобы другого чувствовать...
Наконец, баскетбольная тема была полностью исчерпана, и хозяин дома, горячо поддержанный гостем, перешел к футболу.
Надя посмотрела на часы.
- У нас еще полно времени, - успокоил ее Борис. - Сейчас чуть больше восьми.
- К сожалению, я должна идти, - Надя поднялась с дивана. - А ты можешь остаться...
- Ну что ты говоришь глупости! - укоризненно покачал головой Борис. - Вместе пойдем!
Леша начал было орать, что, мол, рано еще, вся водка цела и чайник вот-вот снова закипит, но посмотрев на окаменевшее лицо Нади, а потом на непонимающее Бориса, что-то смекнул и замолчал.
- До свидания, - вежливо сказала Надя.
- Пока, старик, - похлопал Лешу по плечу Борис.
Леша молча, даже церемонно кивнул, но когда они вышли на лестницу, все-таки не удержался и завопил им вслед:
- Вы приходите! В любое время! Хоть вдвоем, хоть поодиночке! Водка всегда есть!
В подъезде было темно, как в преисподней, но Борис тем не менее не нажал на мерцающий красный глазок выключателя, а взял Надю под руку, и она почувствовала, как крепко он прижал ее руку к себе.
"Идиот! - подумала она и вдруг смягчилась. - Сейчас будет мириться... А вечер-то погиб!.. И завтра не увидимся - у меня английский..."
- Ну, куда мы сейчас? - спросил Борис, и по его умиротворенному тону Надя поняла, что мириться он не собирается.
Не собирается мириться, потому что не ссорился.
Все в его жизни, аж до самого горизонта, было безоблачно и спокойно, и он бы искренне удивился, если бы она сказала вдруг, что ей жаль этот потерянный, бездарный вечер и хочется плакать из-за его глупости, безразличия и Бог знает из-за чего еще...
- Куда? - безмятежно переспросил он. - Может быть, ко мне?
Надя резко остановилась.
- Ну как мы можем сейчас пойти к тебе?! Как?! Ты ведь знаешь, что в десять я должна быть дома! А сейчас уже девятый час!!! И до тебя еще ехать полчаса!!!
С изумлением она услышала свой собственный пронзительный, противный голос и поняла, что не говорит, а кричит - кричит, не стесняясь ни прохожих, ни самого Бориса, дороже которого еще несколько часов назад не было для нее никого на всем белом свете.
Она вопила на всю улицу, на весь мир, пытаясь растолковать этому двуногому существу, похожему на человека, такие простые, такие элементарные вещи...
- Действительно, - Борис огорченно почесал затылок, - поздновато... Что же ты не сказала? Ушли бы раньше!
- А у тебя у самого есть голова на плечах или нет? - из глаз Нади брызнули злые крупные слезы.- А если даже нет, объясни, почему тебе за весь вечер ни разу не захотелось обнять меня, ко мне прикоснуться?!..
- Почему это ты думаешь, что не захотелось? - в голосе Бориса послышались обиженные нотки.
- Тогда, даже не включая свой могучий интеллект, ты прервал бы дурацкую лекцию о баскетболе и оторвался бы от этого проклятого дивана...
- А тебе разве было неинтересно? - удивился Борис. - Ты ведь сама сказала, что в баскетболе не разбираешься!
Слезы мгновенно высохли на ее глазах.
- Не-на-ви-жу... - внятно, по складам, прошептала она внезапно охрипшим голосом. - Не-на-вижу!
- Баскетбол? - еще больше удивился Борис. - Но ты же ничего в нем не понимаешь!
- Тебя ненавижу... И твоего Лёшку! И всех вас!..
Резко повернувшись, она кинулась прочь - сначала быстрым шагом, а потом бегом, причитая на ходу и удивляя редких вечерних прохожих.
С недоумением пожав плечами, Борис бросился за ней.
- Надя! Наденька! Что случилось? Куда ты?! - закричал он, впрочем не надеясь ее остановить, а так, больше для порядка.
"Нет, Леша все-таки прав... Все женщины истерички. Ни с одной нельзя иметь дело!.. Уж на что Надя - такая спокойная, такая выдержанная, и она туда же... Ни с того, ни с сего... Какая муха ее укусила?"
Он увидел, как к освещенному островку остановки подошел автобус и Надя, метнувшись к нему, одним прыжком, сделавшим бы честь любому профессиональному прыгуну, вскочила в него за мгновение до того, как захлопнулись двери.
Автобус бесшумно проплыл мимо Бориса.
" И номер не тот... - сокрушенно подумал он. - Семерка же к ней не идет!.. Совсем рехнулась!"
Он огорченно побрел на соседнюю улицу, где останавливался его автобус.
"Ничего, завтра позвоню. Надеюсь, утром она будет уже в порядке. Припадки тем хороши, что длятся недолго. Да что с нее взять? Женщина!.."
Из книги «Эти непонятные женщины»
